Константин трапаидзе

Константин Трапаидзе. С грузинской фамилией и осетинским сердцем

«Мальчик с грузинской фамилией и осетинским сердцем», — сказал о нем когда-то известный республиканский политик Солтанбек Таболов.

Внук первого осетинского героя Советского Союза в годы Великой отечественной войны Хаджимурзы Мильдзихова Константин Трапаидзе, детство которого прошло с родителями в грузинском городе Цхалтубо, а юность – в Орджоникидзе под присмотром бабушки и дедушки, свободно говорит, читает и пишет, как на осетинском, так и на грузинском языках.

Сегодня он председатель известной в Москве коллегии адвокатов и доцент Московского Государственного Института Международных Отношений. Его, как признанного специалиста по сложным уголовным, корпоративным и гражданским делам, часто приглашают в качестве эксперта на федеральные телеканалы.

Но юридическую специальность Константин Трапаидзе обрел в довольно взрослом возрасте. А до этого были долгие тринадцать лет настойчивого получения профессии врача.

О том, какие из медиков получаются юристы, мы попытались узнать, пригласив известного адвоката и «осетинского племянника» на интервью.

«Всегда был отличником и дружил с хулиганами»

— Ваша внешность – идеальная иллюстрация успешного юриста. Мне сложно представить вас в медицинской шапочке, со скальпелем в руках или фонендоскопом на шее…

— А я с детства не видел себя в будущем никем, кроме врача.  Мои родители окончили Северо-Осетинский мединститут, там и познакомились, и поженились. Я рос в доме дедушки Хаджимурзы Мильдзихова, который был много раз ранен на войне, что дало последствия и требовало специального ухода.

Поэтому в доме всегда было огромное количество разных препаратов в красивых упаковках. Все это вызывало у меня неподдельный интерес. Примерно к 9-му классу я знал наизусть весь амбулаторный ассортимент владикавказских аптек. Тогда я уже точно знал, что свяжу свою жизнь с медициной.

— Учиться было интересно?

— Я всегда был отличником, получал Ленинскую стипендию и дружил с хулиганами (смеется). Всегда находился на пике общественной институтской жизни.

Участвовал в научном сообществе, в Комитете комсомола, был доверенным лицом ректора на выборах, кроме того — первым студентом, который во время учебы уже вошел в ученый совет института. К шестому курсу у меня было уже три рацпредложения, которые активно применялись.

Но общественная жизнь в какой-то момент стала меня отвлекать от учебы и научной деятельности. Я всегда интересовался политикой, имел свое мнение по любому поводу.

А когда стали распределять места в ординатуру и аспирантуру, руководство впервые решило не делать это самостоятельно, а отдать это на откуп студентам. Устроили ание.

Могу без ложной скромности сказать, что при общем количестве 300 человек, я оторвался от соперников больше чем на 70 . Я считаю, что в этом заслуга не каких-то моих неординарный ученических способностей, а умения общаться и дружить с людьми.

У нас был очень сильный курс, 30 человек в один год окончили институт с красным дипломом.

— То есть гуманитарий в вас все же доминировал?

— Я бы не сказал. В медицине у меня тоже все получалось. Расскажу один случай. Когда я был на шестом курсе, из Москвы в институт приехала комиссия Минздрава, которая хотела закрыть вуз со ссылкой на то, что он выпускает плохих специалистов. Тогда ректором только был назначен Казбек Дахцикоевич Салбиев. Не дали ему опомниться и прислали проверку.

Нам, студентам выпускного курса, дали специальные задания и время написать работы. Потом было собрание с участием представителей Минздрава, на котором я выступил. Замминистра Попов тогда спросил мою фамилию и сказал: «Этот парень написал блестящую работу. Если вы за все время выпустите хотя бы одного такого специалиста, вуз никогда не закроют».

Приятный момент был.

«До сих пор мыслю как медик»

— Как получился зигзаг от медицины к юриспруденции?

— К окончанию ординатуры, у меня было уже довольно неплохое положение в республике: я активно занимался общественной работой, был освобожденным секретарем Комсомольской организации, входил в номенклатуру обкома. Складывалось все хорошо, но тут грянула перестройка.

Я ехал в Москву с расчетом, что переведусь на заочное отделение аспирантуры и вернусь домой – не хотел оставлять дедушку и бабушку одних. В столице начались непростые времена. Моей стипендии аспиранта хватало ровно на два батончика Сникерса и банку Кока-колы.

Однажды мой научный руководитель, академик Виталий Николаевич Крюков мне сказал: «Чтобы иметь обеспеченную старость, нужно иметь голодную юность». И это, пожалуй, был первый раз, когда я не согласился и ослушался своего руководителя.

Я не готов был столько ждать, у меня на это не было времени.

— … Но было время получать второе образование?

— Подвернулся случай попасть на целевое место в МГИМО. Этот вуз для меня, как и для многих школьников, наверно, был в свое время неосуществимой мечтой. И тут такой шанс! Условием было прохождение собеседования. Я его прошел так хорошо, что меня, к моему дальнейшему сожалению, записали в продвинутую группу.

Из-за этого пришлось учиться гораздо больше, чем многим. Первую (и единственную) тройку я получил уже будучи студентом вечернего отделения факультета «международное право» в МГИМО. В Осетии у меня не было даже четверок, я был круглым отличником. В МГИМО было довольно сложно, днем приходилось искать средства к существованию, вечером учиться.

Были даже мысли бросить учебу. К счастью, этого не случилось.

— Пригодилась в жизни первая профессия?

— Конечно. Я до сих пор мыслю как медик, каждую ситуацию пытаюсь проанализировать с врачебной точки зрения. Моя нынешняя работа схожа с медицинской в том, что требует определенного участия, погружения и даже милосердия. Эта ментальность меня часто выручает, я следую ей неосознанно.

Практическая юриспруденция у нас не предполагает широкого применения теории, она развивается своим путем – больше за счет общения и опыта.

«Правосудие любой ценой»

— С высоты своего опыта посоветуйте, что нужно понимать начинающим юристам, чтобы стать успешными адвокатами?

— Думаю, нужно иметь фору какую-то, чтобы на первоначальном этапе целью не были деньги. Качество работы и погружение в нее не должно зависеть от того, сколько ты за нее получишь. Особенно в начале карьеры. Попадаются такие дела, которые кажутся наказанием, а потом выводят на такие горизонты, которые ты даже не ожидал.

Деньги начинают зарабатываться естественным образом. Это как в жизни: можно жениться на первой красавице и быть всю жизнь несчастным, а можно заглянуть глубже и прожить с человеком душа в душу до старости, потому что красота – не единственный и не главный критерий для счастливой семейной жизни. Так и в профессии.

Нужно быть честным с собой, и все получится.

— Что такое честность с адвокатской точки зрения?

— Быть честным с самим собой — это понимать, что ты делаешь и отдавать себе в этом отчет. В нашей системе бывают неоднозначные ситуации. Как говорит один мой опытный друг: если коррупция – это единственный способ получить правосудный приговор, то я – за коррупцию.

Но, разумеется, адвокат должен быть принципиален в том, что коррупция – это не единственный, не главный и, пожалуй, самый последний способ, к которому надо прибегать.

Ты должен сначала использовать все возможные юридические способы и потом самому себе честно признаться, что  исчерпал все возможности.

— Многие обыватели вообще не верят, что работа адвоката возможна и эффективна без коррупционной составляющей…

— Скажу так: в гражданских и арбитражных делах больше 70 процентов можно, если не вывести на положительный результат, то значительно смягчить приговор исключительно юридическими способами. А мнение такое многие коллеги подкрепляют, решая вопросы юридически и преподнося их клиенту как коррупционные.

«Осетинского во мне больше, чем грузинского»

— Евреи утверждают, что правильнее считать национальность по матери, так как она больше влияет на становление характера человека…

— (не дослушав) Значит, я как еврей. Осетинского во мне, наверно, больше. Это из-за любви к маме, деду и бабушке, их воспитанию. Но я, разумеется, предан Грузии, и все, что с ней связано, мне до боли близко. И, если говорить о становлении, то нельзя не сказать о великой русской культуре, в которой мы, так или иначе, воспитываемся, живя в столице.

— Интернациональность, наверно, передается по наследству. Отец грузин, мать осетинка, супруга чеченка. Кем считает себя ваш сын?

— У нас в семье никогда не обсуждались национальные вопросы. То есть когда дети были маленькие, мы не стали им внушать, к кому они себя должны причислять.

Когда Боря (сын) пошел в первый класс, учительница провела им так называемый урок толерантности. Каждый вставал и рассказывал о том, кто он по национальности.

Когда очередь дошла до Бори, он сказал: «В моих жилах течет кровь четырех великих народов». Учительница потом с восхищением говорила нам, что он оказался умнее всех.

— Каждое поколение ссылается на «трудные времена». Как вы считаете, чье время было труднее – когда вы были молодым человеком или сейчас, когда ваш сын проходит этапы становления?

— Сейчас. Мы успели сформироваться в устоявшейся системе. Я считаю, что в истории человечества не было и возможно не будет более справедливого строя, чем при советской власти.

Вряд ли когда-то еще у мальчика и обычной сельской семьи представителей репрессированного народа будет возможность стать главой республики и замминистра иностранных дел, послом. Я говорю о своем тесте. Равные возможности, это первое. Второе – безопасность.

Мы уходили из дома утром, весь день бродили по улицам и до самой поздней ночи не возвращались домой. И самой страшной угрозой от родителей было «тебя цыгане украдут». И даже к цыганам у меня не возникло никакого страха, я к ним отношусь хорошо.

Кроме того, не было столько вещей, которые тебя могут дестабилизировать. Это касается гаджетов и всего прочего, чьими заложниками мы становимся. Это третье.

— Еще один вопрос о межнациональных отношениях. Как вы считаете, что и кому нужно предпринять, чтобы грузинские концерты и выставки во Владикавказе не вызывали раздражения у представителей Южной Осетии?

— Осетино-грузинские отношения – больной для меня вопрос. Думаю, нужно дать развиваться народной дипломатии. И у осетин, и у грузин есть как великие люди, на которых нужно равняться, так и уроды.

И нужно с этим смириться и действовать не в интересах тех подонков, желающих сделать пропасть шире, а понимать, что мы близкие народы и обречены на соседство. Одни амбиции, ссылки не героизм, гордость и непримиримость ни к чему хорошему не приведут, вызовут ответную реакцию.

К тому же, если разорвать отношения, то как быть тысячам таких, как я, плодам любви грузин и осетин?

Катерина Толасова

Фото Алисы Гокоевой

Источник: http://noar.ru/2016/2161

«В этом деле очень много моментов, «шитых белыми нитками»

Первое интервью с адвокатом «Итальянца» – сподвижника вора в законе Шакро Молодого

Константин Трапаидзе – адвокат известного криминального авторитета Итальянца (в миру он – Андрей Кочуйков) – дал FLB первое подробное интервью по делу о вымогательстве и перестрелке на Рочдельской улице у ресторана Elements.

Помните? Две разругавшиеся из-за ремонта в ресторане светские дамы Фатима Мисикова и Жанна Ким. Перестрелка у ресторана Elements – два трупа, восемь раненых. Вор в законе Шакро Молодой и его «правая рука» Итальянец.

Застреливший двоих молодых парней экс-сотрудник РУОП, адвокат Эдуард Буданцев. Крупные чины Следственного комитета, севшие в итоге за взятку в 500 тысяч евро, полученные якобы от Шакро и Итальянца…

Целый детективный сериал.

Андрей Кочуйков, известный в своих кругах как Итальянец

В конце марта 2018 года Никулинский суд Москвы приговорил Захария Калашова/Шакро к 9 годам и 10 месяцам, а Андрея Кочуйкова/Итальянца к 8 годам и 10 месяцам колонии строгого режима.

Ещё 12 их подручных получили по этому делу от 7 лет и 4 месяцев до 9 лет и 4 месяцев лишения свободы.

Таким образом, суд признал их виновными в совершении преступления, предусмотренного пунктами «а», «б» части 3 статьи 163 УК РФ (вымогательство, совершенное организованной группой в целях получения имущества в особо крупном размере).

КОНСТАНТИН ТРАПАИДЗЕ: «ТАМ НИКТО НЕ БЕЗ ГРЕХА, НО НА ТО И ЗАКОН, ЧТОБЫ ОЦЕНИВАТЬ ДЕЙСТВИЯ ВСЕХ ФИГУРАНТОВ ПО ЗАКОНУ»

– Константин Заурович, дело громкое. Двое погибших, один стал инвалидом, люди получили большие сроки. «Полетели головы» высокопоставленных сотрудников Следственного комитета. В целом как вы можете его охарактеризовать? В чём его «соль»?

– «Соль» этого дела в том, силовые ведомства, разные их подразделения сводят друг с другом счёты. В данном случае одному из подразделений одной спецслужбы нужно было «качнуть кресло» под господином Бастрыкиным (руководителем СК РФ, – FLB). И при помощи этого дела они своего добились.

А само по себе это дело, возбуждённое о вымогательстве, «яйца выеденного» не стоит. Никакого вымогательства не было.

В приобщённой к судебным материалам аудиозаписи разговора (её осуществляла в тайне от других участников встречи Жанна Ким) нет ни одного слова, позволяющего квалифицировать произошедшее как вымогательство.

– По-вашему, что произошло 14 декабря 2015 года в ресторане Elements?

– Бытовой конфликт. Заказчица и дизайнер не сошлись во мнениях. Жанна Ким закатила истерику, потом вызвала силовую поддержку.

– Вы имеете в виду Буданцева и приехавших с ним?

– Да. Это была в чистом виде её «крыша». Причём «одноразовая» – согласно материалам дела она в тот день Буданцева вообще видела впервые.

– Итальянец в каком качестве туда приехал?

– Мой подзащитный приехал защищать интересы «своей дамы сердца».Фатима Мисикова испугалась угроз, позвонила ему: «Меня здесь запугивают, непонятно кто».

Вы поймите, они ведь представлялись сотрудниками то ФСБ, то МВД… Андрей Кочуйков зашёл со словами «не бойся, не переживай – разберёмся, я свою даму в обиду не дам». Он пытался с ними разговаривать. Но Буданцев в неприемлемой форме, матом, его оскорбил, показав свою недоговороспособность.

Мой подзащитный тоже, разумеется, не смолчал. Но если вы посмотрите видео, то увидите, кто первый начал угрожать оружием, начал стрелять.

Поэтому я говорю, что Кочуйков должен был понести наказание, если кого-то оскорблял, но не за вымогательство. В свою очередь, Буданцев должен нести ответственность за убийство двух молодых ребят и причинение тяжкого вреда здоровью ещё одному человеку (он остался инвалидом-колясочником).

На записи видно, как он методично расстреливал людей, которые убегали. Даже следователи, которые с самого начала вели это дело, говорили: «Там чистая 105-я!» К тому же оружие он спрятал – оно было найдено позже сотрудниками полиции.

А вы знаете, что сроки «за вымогательство» получили люди, которые вообще в тот день там оказались случайно?

– ?!

– Вы их видели сегодня в зале суда. И в этом деле очень много моментов, «шитых белыми нитками». Вы поймите, я совсем не обеляю своего подзащитного – он человек тоже с определённой репутацией.Но у него устойчивая репутация, он считается порядочным человеком в своих кругах. А я не хотел бы, чтобы такие как Буданцев ходили там, где наши дети ходят.

– Какова, на ваш взгляд, роль в этом деле сотрудников СКР Дениса Никандрова, Михаила Максименко и Александра Ламонова?

– То, что привлечённые к ответственности сотрудники Следственного комитета переквалифицировали статью моего подзащитного, по моему мнению, являлось совершенно законным. Они же понимали, что вымогательство притянуто за уши и людей, которые оказались в зоне конфликта случайно, нужно отпускать. Но они видно решили на этом деле заработать, судя о всему.

И на этом «погорели». Их же «вели» с самого начала. Именно они были главной целью определённых структур в этой истории. Просто чтобы их посадить, нужно было вытащить Буданцева. Логика очень простая: если Буданцев – убийца, значит, Следственный комитет действовал правильно и никакого вымогательства нет.

Ну а все остальное – это уже политика и борьба силовых ведомств между собой.

– А как Захарий Калашов оказался в этом деле?

– Калашов я вообще не знаю, как оказался в этой переделке, поскольку его имя там не фигурировало нигде. Даже Жанна Ким сказала, что она не слышала этой фамилии. То, что звучало в суде, выглядело крайне неубедительно. Следствие ссылается на какие-то оперативные данные. Но об этом лучше спросить адвокатов Калашова, защищающих его интересы.

Шакро Молодой он же Захарий Калашов во время ареста и обыска

Кстати, отдельные участники той встречи со стороны Буданцева в ходе судебного разбирательства дали изобличающие его показания, которые всё чётко расставляли по своим местам. Только следствию всё это оказалось неинтересно – эти показания никто не захотел слышать. Ни обвинение, ни судьи.

– Какова позиция защиты?

– Я не считаю, что, если кто-то виноват в каких-то вещах, они не должны понести наказание. Но «стряпать» в угоду определённым структурам дело и сажать людей на 9 лет вместо года или двух, разве это правильно?! Ведь если не было вымогательства, значит, Буданцев применил оружие незаконно. Тогда зачем применил? Получается, в результате драки, возникшей на улице.

То есть он совершил преступление, предусмотренное 105 статьёй Уголовного Кодекса Российской Федерации, а именно умышленное убийство. А если бы ещё разобрались в том, что он приехал туда, выполняя услуги «крыши», то есть незаконно, ради денег и с «товарищами», то получается «из корыстных побуждений и в составе организованной группы». Но закрыли на это глаза.

А по какой причине? Вот делайте выводы.

Дело непростое, но, если хотя бы один из судей объективно посмотрит материалы, он увидит, что приговор неправосудный, незаконный, немотивированный, а значит, подлежит отмене. Там никто не без греха, но на то и закон, чтобы оценивать действия всех фигурантов по закону», – сказал адвокат Андрея Кочуйкова Константин Трапаидзе судебному репортёру FLB.ru

Такова позиция адвоката. Естественно, мы никого не оправдываем и не обвиняем. Просто позиция следствия-прокуратуры-суда по этому громкому делу известна, а вот версию защиты мало кто знает.

Андрей Колобаев

Источник: https://zen.yandex.ru/media/flb.ru/v-etom-dele-ochen-mnogo-momentov-shityh-belymi-nitkami-5bacc3b9a8088300a9922fdf